Прогремевший гром вывел Яттмур из тягостных раздумий. Она оглянулась и посмотрела на Грэна. Тот лежал, не шевелясь и не глядя на неё.
Про себя Яттмур сказала: “Все наши беды — из-за этого волшебного грибка. Ларэн и я стали его жертвами, как и несчастный Грэн. Он у него на голове и в голове. Я должна найти способ помочь ему избавиться от грибка”.
Осознание положения не успокаивало. Взяв малыша на руки, она встала.
— Я иду в пещеру к тамми, — сказала она, почти не надеясь услышать ответ.
Грэн подал голос:
— Тебе не следует брать Ларэна с собой в такой дождь. Оставь его со мной. Я позабочусь о ребёнке.
Она подошла к Грэну. И хотя свет был очень тусклым, ей показалось, что грибок в его волосах и на шее ещё больше потемнел. Определённо, он увеличивался: уже он нависал надо лбом. Яттмур уже решилась было оставить Грэну малыша, как нахлынувшее внезапно отвращение остановило её.
Он смотрел на неё из-под нависшего морэла чужим взглядом, в нём Яттмур видела фатальную смесь глупости и хитрости, которые таит в себе любое зло. Инстинктивно она крепко прижала ребёнка к себе.
— Отдай его мне. Ему будет хорошо, — сказал Грэн. — Маленького человека можно многому научить.
Обычно его движения не были резкими, но сейчас он молниеносно вскочил на ноги. Яттмур отступила, выхватив коне и оскалив, словно зверь, зубы.
— Не подходи!
Ларэн заплакал.
— Отдай мне ребёнка, — настойчиво повторил Грэн.
— Ты не похож на себя. Я боюсь тебя, Грэн! Сядь. Не подходи ко мне!
Он сделал шаг вперёд. Движения его были странными, как будто его нервная система одновременно подчинялась двум враждебным центрам. Она подняла нож, но он не обратил на него никакого внимания. На Яттмур смотрели мутные, словно подёрнутые пеленой, глаза.
Яттмур не выдержала.
Бросив нож, она развернулась и, прижимая малыша к себе, выбежала из пещеры.
Природа встретила её раскатами грома и блеском молний, одна из которых ударила в нить огромной паутины траверсера, свисавшей с облаков. Паутина загорелась, но дождь быстро потушил пламя. Яттмур бежала к пещере тамми, боясь оглянуться.
И только добежав до входа в неё, женщина почувствовала неуверенность. Но останавливаться было поздно. Увидев девушку, тамми и горцы поднялись ей навстречу.
XXIII
Грэн опустился на колени у выхода из пещеры. Он совершенно не воспринимал окружающий мир. В его сознании все перевернулось. Перед собой он видел лишь стену, усеянную множеством ячеек, и от этого похожую на пчелиные соты. И хотя у него было сто рук, он никак не мог оттолкнуть эту стену от себя; руки вязли в липкой массе, движения замедлялись.
Стена уже нависала над его головой, закрывая от него окружающий мир. И в этой стене имелся только один проем. Присмотревшись, далеко-далеко он увидел маленькие фигурки. И различил очертания Яттмур, которая стояла на коленях, протягивая к нему руки, и плакала, потому что он не мог подойти к ней. Ещё он увидел тамми. И… Лили-йо — лидера его старой группы. А ещё он увидел себя.
И вдруг мираж исчез. Беспомощно Грэн привалился к стене, и ячейки, усеивавшие стену, начали лопаться, выделяя ядовитую жидкость. Потом появились рты — жадные и коричневые, послышалось какое-то звучание. Звуки обрушились на него; он уже слышал громкий голос морэла, который раздавался повсюду. Сначала из-за страшного шума в голове Грэн не мог ничего разобрать. И только позже до него начал доходить смысл того, о чём говорил морэл. Грэн закричал; но грибок говорил спокойно, и в его голосе присутствовала даже какая-то жалость. Грэн взял себя в руки и прислушался к словам грибка.
“В зарослях Номансланда — там, где живут мне подобные, такие, как ты, — не обитали. Мы жили за счёт простейших растительных тварей. Они существовали без мозга; их мозгом являлись мы. С тобой все сталось по-другому. Я слишком долго копался в твоём разуме. И видел так много удивившего меня, что очень быстро забыл, зачем я здесь. Ты поймал меня, Грэн, точно так же, как я поймал тебя.
Тем не менее настало время, и я вспомнил, кто я такой. Я использовал твою жизнь, чтобы иметь возможность существовать самому. Это моё предназначение. Другого пути у меня нет.
Я достиг критической точки, потому что я созрел”.
— Я не понимаю, — сказал Грэн.
“Я должен принять решение. Скоро мне придётся разделиться; это — принцип моего воспроизведения, и данный процесс мне не подвластен. Я мог бы остаться здесь, в надежде, что моё потомство сумеет каким-либо образом выжить на этой голой горе, на льду, под дождём и снегом. Или… Я мог бы перейти на нового, свежего хозяина”.
— Не на моего ребёнка.
“Почему бы и нет? Ларэн для меня — единственный выбор. Он молод и свеж; контролировать его будет намного проще, чем тебя.
Конечно, он ещё слаб, но Яттмур и ты — вы оба будете присматривать за ним, пока он не сможет позаботиться о себе сам”.
— Если это означает, что он позаботится и о тебе, тогда — ни за что.
Не успел Грэн закончить фразу, как получил удар, нанесённый прямо в мозг. Удар, который отшвырнул его в сторону. Я Грэн упал, корчась от боли.
“Вы с Яттмур ни при каких обстоятельствах не бросите малыша. Ты ведь знаешь это, и я могу прочесть это в твоих мыслях. Тебе известно также, что при первой же возможности вы постараетесь покинуть эти жалкие склоны и уйти на плодородные, освещённые солнцем земли, Это входит и в мои планы. Время не ждёт, человек; я должен действовать в соответствии со своим предназначением,
Я знаю каждую клеточку твоего организма, и мне жаль тебя, ибо я чувствую, как тебе больно. Но сейчас это ничего не значит для меня, потому что ты противишься моей воле. Мне нужен надёжный и, желательно, безмозглый хозяин, который быстро поведёт меня обратно в мир солнца, где я смогу оставить семена. Это — лучший вариант для моего потомства, не так ли?”
— Я умираю, — простонал Грэн.
— Ещё нет, — продребезжал морэл.
Яттмур сидела в пещере у тамми и дремала. Зловоние, множество голосов, шум дождя снаружи, — все это притупило её ощущения. Рядом с ней, на куче сухих листьев, спал Ларэн. Тамми накормили Яттмур лезэрфэзером, приготовленным на костре, который местами почти уже обуглился. Даже Ларэн пожевал кусочек мяса.
Когда она появилась у входа в пещеру, не зная, как быть ей дальше, тамми встретили её словами:
— Заходи, красивая женщина! Иди от дождя, который падает с неба, к нам. У нас тепло и сухо.
— А кто эти, которые с вами? — она с тревогой посмотрела на горцев. При виде Яттмур они начали улыбаться и подпрыгивать.
При ближайшем рассмотрении они оказались огромными: где-то на голову выше людей. Их широкие плечи покрывал густой мех. Когда Яттмур вошла, они встали за спиною у тамми и смотрели на неё, потом начали окружать её, скаля зубы и переговариваясь на каком-то подобии языка.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
